Дом ростовского крестьянина Василия Марина (художественный стиль описания)

Сетевой проект "Попади в десятку!"

Название объекта

Дом крестьянина Ростовского уезда Ярославской губернии Василия Гавриловича Марина, совершившего подвиг на пожаре Императорского Большого театра в Москве в 1853 году.

Описание объекта

Отрывок из статьи Петра Савельева:

Исход битвы с огнем во многом зависит от скорости прибытия к месту пожара боевых расчетов и средств тушения. Представляемая рубрика познакомит читателя с основными типами российских и зарубежных конных ходов и пожарных автомобилей, расскажет о подвигах и героизме людей, самоотверженно шедших в огонь по велению долга и совести.

Москва была как на ладони

Видна с пожарной каланчи.

Пожар!

Стремглав летели кони,

Как пламя, сами горячи.

На Великий пост 11 марта 1853 года Первопрестольная была взбудоражена слухом о пожаре Императорского Большого театра. Народ толпами хлынул в центр города на Театральную площадь. Там погибало в пучине огня бесконечно дорогое москвичам творение зодчего Бове.

А все началось ранним утром, когда припорошенные легким снегом улицы были еще безлюдны, но в Большом уже занялась обычная театральная жизнь: столяры устанавливали на сцене декорации к вечернему представлению; истопники, покончив с топкой печей, ставили свечи в больших люстрах; пожилой смотритель театра Талызин завершил утренний обход зрительного зала, сцены и других помещений, а затем отправился в водолечебное заведение. В театр он вернулся около девяти часов и, направляясь в кассу, услышал громкий крик: "Пожар! Пожар! Театр горит!" Талызин опрометью бросился на сцену, но этот путь был закрыт: пылала вся правая сторона, воспламенились кулисы, занавес, декорации. Огонь никто не тушил. Все рабочие сцены, помощник машиниста Тимофеев, дежурный унтер-офицер Андреев в панике разбежались. Талызин помчался спасать дела конторы и театральную кассу - никто не позаботился вызвать пожарных. Ближайшая команда размещалась в Тверской полицейской части на расстоянии нескольких минут ходьбы от Большого театра. На ее высотной каланче день и ночь, в жару и холод постоянно находился пожарный, зорко оглядывающий окрестные дома и улицы. В десятом часу утра постовой на каланче усмотрел появление дыма на крыше театра и поднял тревогу. Через несколько минут из распахнутых ворот пожарного депо со звоном и грохотом вылетел конный пожарный обоз, развернулся у дома генерал-губернатора и помчался в сторону Охотного ряда. На каланче взвился красный флаг - сигнал сбора всех частей на большой пожар.

Выезд огнеборцев по тревоге был впечатляющим и красивым, хотя и небезопасным для горожан зрелищем. Сверкая ослепительной медью, неудержимой лавиной неслись к месту пожара конные обозы, сметая все на своем пути. Улицы и площади наполнялись тревожным гулом, стуком сверкающих подков, звоном бубенчиков, храпом взмыленных лошадей, воплями фурманов, криками и стенаниями прохожих. Впереди пожарного обоза лихо скакал всадник (скачок), пронзительным звуком трубы вселяя во встречных тревогу и расчищая дорогу для сверкающего медью конного обоза. За ним летели запряженные парой великолепных рысаков легкие сани усатого брандмейстера с фурманом на высоких козлах. Следом за брандмейстером четверка разъяренных лошадей галопом несла, будто по воздуху, тяжелую линейку с командой рослых топорников. А дальше, закусив удила, роняя белые хлопья пены, могучие кони в сверкающих сбруях мчали целую вереницу зимних повозок с заливными тяжелыми трубами, баграми, лестницами, бочками с водой. На стремительно скользящих повозках невозмутимо, как огненные боги, стояли, вытянувшись во фрунт, пожарные солдаты в медных касках, одетые в темные затянутые полукафтаны, опоясанные глянцевитыми черными поясами и портупеями. На топорах и касках с гребнями победно играло солнце, над головами стелилось по ветру тяжелое вышитое знамя. Горе тому, кто промедлил убраться с пути пожарных: под копытами бешено скачущих коней его ждало увечье или смерть. Когда пожарные подкатили к театру, их блестящий вид сразу потускнел - они оказались совершенно бессильными перед пылающим колоссом, столь несовершенны и примитивны оказались их "огнегасительные инструменты".

Первое сообщение о происшествии появилось в печати на страницах 32-го номера "Московских Ведомостей" 14 марта 1853 года: "По прибытии пожарных горели внутренности театра, массы огня и дыма вылетали в окна и на крышу оного, и, несмотря на все усилия действий пожарных команд, собравшихся на место пожара, прекратить огонь и даже ослабить его силу не было никакой возможности; вся внутренность здания театра, кроме боковых зал, и бельэтажа и комнат в нижнем этаже, в каких помещались контора, касса и буфет, полностью сгорела". Очевидец - известный писатель и неподражаемый мастер устных рассказов из народного быта И.О. Горбунов вспоминал: "11 марта сгорел Большой Московский театр. Пожар начался утром. Шел маленький снежок. Я был на этом пожаре. Смелого и великодушного кровельщика Марина, взобравшегося по водосточной трубе под самую крышу для спасения театрального плотника, - не видел. Зрелище пожара было внушительно. Странно было смотреть, как около этого объятого пламенем гиганта вертелись пожарные со своими "спринцовками". Брандмайор, брандмейстеры, пожарные неистово кричали осиплыми, звериными голосами: "Мещанская, качай!" Пожарные трубы Мещанской части начинают пускать из своего рукава струю воды, толщиной в указательный палец. Две-три минуты покачают - воды нет. - Воды! - кричит брандмейстер. - Сидоренко! В гроб заколочу! Сидоренко, черный как уголь, вылупив глаза, поворачивает бочку. - Сретенская! Берегись! - Публика, осадите назад! Никто не трогается с места, да и некуда было тронуться: все стоят у стен Малого театра. Частный пристав это так скомандовал, для собственного развлечения. Стоял, стоял, да и думает: "Дай крикну!" - и крикнул... Все лучше...

Двухцилиндровые поршневые насосы имели заметное влияние на тактику пожаротушения. С помощью насоса этого типа вода могла быть выброшена на расстояние до 10 метров. Производительность 100-200 литров в минуту. Несмотря на свое техническое несовершенство, заливные трубы вплоть до конца XIX века стояли на вооружении российских пожарных команд в качестве основного "огнегасительного инструмента".

- Назад, назад! Осадите назад! - вежливо-презрительным тоном покрикивает, принимая на себя роль полицейского, изящно одетый адъютант графа Закревского. Все стоят молча. Адъютант начинает сердиться.

- Я прикажу сейчас всех водой заливать! - горячится адъютант. - Вода-то теперича сто целковых ведро! Киятру лучше прикажите заливать, - слышится из толпы. Хохот. Подвиг Марина Василий Гаврилович Марин, крестьянин Ярославской губернии, находился в Москве проездом из Санкт-Петербурга, где занимался кровельными работами. Он стал очевидцем того, как три плотника театра, спасаясь от огня, выскочили на крышу. Двое из них бросились вниз и "убились об мостовую до смерти", а третий - плотник Дмитрий Петров - остался на крыше, где ему угрожала неминуемая гибель. У пожарных команд не было средств, чтобы оказать ему помощь. Марин, выйдя из толпы, вызвался спасти погибающего. По лестнице, тотчас поданной ему пожарными, Марин поднялся до капителей колонн главного входа, далее перелез на водосточную трубу и с нее на шесте подал погибающему веревку. Петров, закрепив на крыше конец веревки, спустился по ней на водосток, а затем по лестнице вниз, на землю.

- Два фантана поблизости, из них не начерпаешься. На Москву-реку за водой-то гоняют. Скоро ли такой огонь ублаготворишь! Смотри, смотри! Ух!

Емкость: 60 ведер (700 литров). Вода из пожарных бочек заливалась в специальные наливные ящики (короба) заливных труб, которые не имели приспособлений для всасывания воды из естественных водоисточников.

Крыша рухнула, подняв кверху мириады искр и облако густого дыма. А гигант все горит и горит, выставляя из окон огромные пламенные языки, как бы поддразнивая московскую пожарную команду с ее "спринцовками". К восьми часам вечера и начальство, и пожарные, и лошади выбились из сил и стояли".

Ограниченные технические средства борьбы с огнем заставляли сочетать действия по тушению с одновременной разборкой соседних зданий и строений, чтобы ограничить распространение пожара. Чаще всего после оглушительных команд и залихватской ругани бравых брандмейстеров - "Качай, ломай, не рассуждай!" - на месте происшествия оставались пепел и дымящиеся развалины домов. Подобную работу обычно исполняли топорники, выезжавшие на открытых линеечных ходах.

Еще один очевидец пожара свидетельствует: "Сильный огонь продолжался около двух суток, а весь пожар кончился не менее как недели через полторы. После пожара внутренность и зрительный зал представляли печальную и вместе с тем величественную картину полного разрушения. Это был обгоревший скелет, но скелет великана, внушающий невольное уважение. Эти останки громко говорили о минувшей славе, былом величии Большого театра".

Исследователи

Команда ростовские звоны (гимназия им. А.Л. Кекина города Ростова Ярославской области)